12.05.2015.Мебельные стили. Томас Шератон. Взлёт и упадок великого краснодеревщика

Первая кгига Томаса Шератона, посвящённая мебельному дизайну была опубликована издательством Ф. Бенсли в 1791 году. Это был Атлас столяра и драпировщика в четырёх частях. Сочинение Томаса Шератона, краснодеревщика» («The Cabinet-Maker and Upholsterer’s Drawing Book») Едва вышла последняя часть «Атласа», это было в 1793 году, как тут же было предпринято второе издание. Третье было в 1802. В каждое последующее издание Шератон вносил улучшения. Книга содержала 111 гравюр на меди.

В первом издании было указано, что желающие могут получить копии на Гросвенор-Сквер, Дэвис-стрит, 41. Второй его адресом был Уордор-Стрит, 106, а последним - Голден-Сквер, Брэд-Стрит, 8, где незадолго до смерти его и застал Адам Блэк.

Собственно образцы дизайна мебели сосредоточены в последней части, озаглавленной Шератоном «Аппендикс», то есть, дополнение. Первые же части опуса производят сложное впечатление. Они содержат целый трактат по начертательной геометрии и перспективе, что явно излишне, поскольку дублирует множество уже существовавших на тот момент учебников. В своих рассуждениях о том, какой должна быть красивая и практичная мебель, Шератон проявляет заносчивость и высокомерие. Он надменно отвергает наработки Чиппендейла как «полностью устаревшие и непрактичные, впрочем, соответствовавшие вкусам того времени, когда создавались». Всячески очерняет он и другие издававшиеся ранее книги по мебельному дизайну и чрезмерно восхваляет достоинства своих конструкций.

Между тем проекты, представленные в «Атласе» весьма разнообразны и очень неравноценны. Встречаются образцы с идеальными пропорциями, отмеченные простотой и изяществом. Но есть и слишком вычурные, перегруженные декором. Некоторые спинки стульев восхищают грациозностью и утончённостью, но в них, как и в некоторых других рисунках Шератона, легко обнаруживается влияние Хепплуайта и Адама. Исходя из этого некоторые исследователи полагают, что Шератон какое-то время работал у Адама.

Впрочем, Шератон, как и его предшественники, заимствовал скорее не чужие проекты целиком, но лишь художественные решения, которые были во вкусе того времени. Во многом он совершенно оригинален, но кое-где и «ворует». Особенно немилосердно выглядит его грабёж Хепплуайта, если принять во внимание, что в текстовой части «Атласа» Хепплуайту здорово достаётся от заносчивого Шератона.

Но всё же стройные и плавные контуры большинства проектов Шератона – плод его собственного творческого вдохновения. От других мастеров его также отличает широкое использование атласного дерева.

Следует помнить, что книги Шератона, как и других великих краснодеревщиков второй половины XVIII века, были предназначены не для массового читателя, а для практического применения ремесленниками, которые, без сомнения, широко копировали конструкции. Казалось бы он мог бы держать и собственную мастерскую, производящую мебель по его замечательным проектам, но, по всей очевидности, сам он никогда не владел ничем большим, кроме маленького магазинчика. Достоверно известен только один предмет мебели, сделанный самим Шератоном – застеклённый книжный шкаф, на внутренней стороне одного из ящиков которого стоит выписанный с холодным шармом вензель «TS». Время не пощадило этот редкий экземпляр, у него недостаёт фронтона. Также известно, в 1796 году по проекту Шератона Джоном Бродвудом (John Broadwood) был изготовлен рояль из атласного дерева с медальонами из Веджвудова фарфора. И вроде бы этот рояль был сделан по заказу королевы Испании Марии-Луизы. Но, возможно, это лишь легенда.

В 1794 году «Атлас» был переведён на немецкий язык, что говорит об известности Шератона и в континентальной Европе.

В 1802 году вышел «Мебельный словарь, содержащий объяснение всех терминов производства шкафов и стульев, а также обивочного дела и демонстрирующий полезные образцы мебели, иллюстрированный 88 медными гравюрами» («The Cabinet Dictionary, containing an Explanation of all the Terms used in the Cabinet, Chair and Upholstery branches, containing a display of useful articles of furniture, illustrated with eighty-eight copperplate engravings»). Статьи «Словаря» располагались в алфавитном порядке и были дополнены чертежами и рисунками. В книге приведен список 252 лучших краснодеревщиков, столяров и обойщиков Лондона и его окрестностей. Казалось бы, при таком развитии мебельного производства книга должна была приносить немалый доход, но Шератон сообщает читателям, что она едва окупается.

Некоторые проекты, представленные в «Словаре» показывают начало отхода Шератона от изящества в сторону вымученно-причудливых форм. Это снижение стиля достигло максимума в «Энциклопедии краснодеревщика, обойщика и художника» («The Cabinet Maker, Upholsterer and General Artists' Encyclopedia»), которая начала выходить в 1804 году. Планировался выход 125 выпусков, но со смертью автора они прекратились. Было напечатано лишь несколько томов с цветными гравюрами. В этой работе Шератон не ограничился рамками мебельного дизайна и декора, многие статьи «Энциклопедии» были посвящены истории, географии, биографии, астрономии, ботанике и другим наукам. По этому незавершённому опусу, увы, мы можем видеть как Шератон отходит от того своего стиля, который поражал красотой и изяществом в его первой книге. Проекты, представленные в «Энциклопедии» подражают псевдоклассическому французскому стилю эпохи директории и империи. Стареющий мастер отказывается от присущих его ранним работам лёгкости и завершённости в пользу неуклюжей перегруженности массивным резным декором. Печально видеть гротескные стулья позднего Шератона, в которых былая стройная архитектоника изделия плотно укрыта за рельефами мифических животных, громоздящимися на спинках, лапами с когтями, заменяющими ножки. Даже некогда изобретённые Шератоном компактные письменные столики в поздний период творчества теряют свою утончённость, становятся тяжёлыми и приземистыми. Начав с превосходных книжных шкафов и сервантов, образцы которых воспроизводятся и сегодня, Шератон кончил проектами, опустошёнными упрямым подражанием худшим образцам кичливого имперского стиля. Неизвестно, сам ли придумал Шератон чудовищные зальные стулья красного дерева с изображением герба владельца на спинке, которые стали общепринятыми на следующие три четверти века, но он их описывает и приводит иллюстрации. Пожалуй, последняя черта, которой достигает Шератон в падении вкуса – «большое масонское кресло», скорее не украшенное, а изуродованное нагромождением ангелочков, птиц, львиных морд, орлиных лап, колоннами, несколькими рядами орнамента и, разумеется, ещё и масонской символикой.

Всё это может служить примером того как талантливейший дизайнер с годами теряет чувство меры, будучи оторван от работы в реальном производстве; в тиши кабинета, за письменным столом, а не за верстаком в мастерской всё больше и больше зацикливаясь на изобретении новых, ещё более причудливых элементов декора, теряя чувство материала…