02.02.2015.Мебельные стили. Стиль Адама

Поздний Чиппендейл – ранний классицизм

Великий английский краснодеревщик Томас Чиппендейл, вопреки общепринятому мнению, не создал своего стиля в декоративно-прикладном искусстве. Зато он, как великий коммерсант, чутко улавливал требования эпохи. Все исследователи разделяют его творчество как минимум на два периода. Второй период, так называемый «поздний Чиппендейл», начинается с 60-х годов XVIII века. В это время Томас Чиппендейл активно сотрудничает с архитекторами и дизайнерами братьями Адамами.

Джон, Роберт (1728-1792) и Джеймс (1730-1794) Адамы были сыновьями знаменитого шотландского архитектора-палладианца Уильяма Адама. Уже Уильям Адам увлекался идеями великого итальянского архитектора эпохи Возрождения Андреа Палладио. Палладио и другие художники ренессанса вдохновлялись произведениями античных мастеров, в архитектуре их восхищала симметрия, пропорциональность, монументальность и лаконичность форм. В XVIII веке, особенно когда вычурное рококо стало исчерпывать себя, отживать, вновь возник интерес к античным образцам архитектуры.

Увлечение античностью Уильям передал сыновьям. Самым одарённым из братьев был Роберт. С 1754 по 1758 год он путешествовал по Европе, был в Риме, в Далмации, брал уроки у итальянских художников, сделал более 3000 рисунков архитектурных сооружений античности и Ренессанса.

По возвращении в Англию Роберт Адам вливается в архитектурный бизнес своих братьев. Постройки, выполненные по его проектам можно видеть в Англии и Шотландии и сегодня. Большое внимание Роберт уделяет проектированию интерьеров. В какой-то момент он начинает сотрудничество с фирмой Чиппендейла. Вот тогда и рождается ранний английский классицизм в дизайне интерьера и мебели, или, как его ещё называют, стиль Адама.

Неуловимое изящество интерьеров Роберта Адама

Адам решительно отказывается от массивных рокайльных элементов. Архитектоника предмета открыта, плоскости не замаскированы. Шкаф у Адама это шкаф, комод – это комод. Главный контур мебели имеет форму прямоугольника или квадрата. Растительный или геометрический орнамент, повторяя форму грани, только подчёркивает строгость линий. И в то же время, вот эти чёткие, неприкрытые параллелепипеды у Адама оставляют впечатление ажурности, невесомости. Дизайнер достигает такого удивительного эффекта рядом приёмов.

Во-первых, он активно использует атласное (сатиновое) дерево, ввозимое из Ост-Индии, применяя давно полюбившуюся англичанам технику show-wood, древесной фактуры, не укрытой лаком или краской. Бледно и золотисто-жёлтые тона атласного дерева не позволяют воспринимать мебель тяжёлой, создают иллюзию лёгкости, даже хрупкости. Во-вторых, Адам традиционно украшает свои произведения карнизами, пилястрами и колоннами, но подбирает очень интересные отношения размеров между базовыми плоскостями и декоративными элементами. Пилястры, колонны, карнизы у Адама намеренно обужены, они не воспринимаются как прочные конструктивные элементы, несущие нагрузку, они именно декоративны, не нарушают архитектонику основного объёма. В ножках Адам полностью отказывается от кабриоля, теперь они прямые, либо точёные, либо четырёхгранные, сужающиеся книзу и имеющие продольные проточки. Они не выступают за контур изделия, не оттягивают внимания, не играют самостоятельной роли, а словно приподнимают всю конструкцию в воздух.

В-третьих, рококо у Адама отнюдь не отжило, в корпусной мебели оно присутствует в оформлении филёнок. Филёнки украшены изображениями ваз, грифонов, геральдических знаков, стилизованных растений, гирлянд. Все эти элементы образуют множество причудливых завитков. Но теперь завитки ушли в плоскость, они не выступают, Адам даёт их либо инкрустацией, либо прокладывает тонким плинтусом. Это словно уже не рококо, но воспоминание о рококо, это рокайль, не создающий собственной формы, но подчинённый форме классической, не нарушающий пропорций и симметрии.

В-четвёртых, Адам первым применяет такой приём как полное слияние фурнитуры с декором и перетекание декора с основной плоскости на пилястр. То есть, такие элементы как ручки, замочные скважины и пр., не выглядят чем-то отдельным, а входят одним из элементов в узор, который, проходит по всей плоскости. Переход узора на пилястры ещё больше подчиняет последние общей архитектонике, зрительно разгружает их.

Но самый главный секрет Роберта Адама заключается в том, что все предметы мебели вписаны в общий интерьер. Вписаны так, что даже их перестановка в пределах одного помещения невозможна, они включены, вписаны, влиты в общую композицию. Убранство стен повторяет элементы росписи филёнок, мебель не выделяется отдельными массивами, кажется нарисованной также как и стенная роспись.

Адам не отказывается от изгиба и в контуре мебели, плавный изгиб у него придан спинкам и сиденьям кресел и диванов. Но изгиб не вычурен, он мягок, не мешает разглядеть плоскость, кривые близки к циркульным, симметричны. Большим изяществом отличаются осветительные приборы дизайна Адама. Здесь тоже присутствует рокайльный изгиб, но он подчинён геометрии, массивность исключена, люстры, жирандоли, канделябры изысканно-изящны, хрупки. Завиток у Адама никогда не монументален, не формообазующ, всегда словно прорисован пером, он не форма, он изображение, не нарушающее классических плоскостей.

Присутствие кривых, в основном, циркульных, снимает излишний ритм прямых и плоскостей, делает классическую симметрию ненавязчивой, неутомительной.

Интерьеры Роберта Адама, как воплощённые в реальных залах его зданий, так и прорисованные в эскизах, по праву считаются шедеврами раннего английского классицизма.

Стиль Адама в современном интерьере

Как и любой переходный стиль, стиль Адама трудно воссоздаваем. Тем более, мастер создавал концептуальные интерьеры, где каждый элемент занимает строго отведённое ему место. При осмотре интерьеров Адама возникает странное ощущение неустойчивости, мимолётности. Чуть бы больше плоскостей, и композиция станет чрезмерно ритмичной, навязчивой, утомляющей. Но плоскостей ровно столько, чтобы лишь создать приподнятость, торжественность, праздничность. Декор стенных панелей и филёнок как бы добавляет обертона в общий ритм, смягчает его.

Чуть бы больше завитков, рокайлей, и торжественность превратится в вычурность, нервность. Но рококо Адама – лишь отзвук рококо, мягкий, затихающий отзвук.

Чуть бы массивнее быть колоннам и карнизам, и парадность залы станет официальной, давящей. Но пилястры и колонны не нагружены, им нечего нести, нечего подпирать, ведь и фризы и карнизы, тоже воздушны, все они не конструктивные элементы, они даже не пытаются выглядеть как конструктивные элементы, они здесь только для красоты и совершенства композиции, они не могут угнетать, могут только радовать глаз.

Словом, они созданы величайшим мастером интерьера, талантом, позволяющим себе пройти по грани дозволенного, нигде не нарушив непрочной и потому столь изящной гармонии. Нет, они не трудно воссоздаваемы, интерьеры Роберта Адама, они штучны, они могли быть выдуманы только гением дизайна, они абсолютно неповторимы.